Торговое соперничество: каким был бизнес в Екатеринодаре и Ростове в XXв.

Праздник древонасаждения в Ростове-на-Дону 7 апреля 1910 года (Фото: Госкаталог МФ РФ)

Однажды на заседании городской думы Екатеринодара один из ее членов озвучил неожиданную новость: городской голова Ростова-на-Дону Андрей Байков отправился в Петербург убеждать министра отказаться от проекта прокладки железной дороги на Кубань. Шел 1884 год. Ростовский градоначальник, узнав о предстоящем строительстве железнодорожной ветки, сначала публиковал статьи в прессе о том, что это подорвет экономическое благосостояние Ростова н/д, а потом сорвался и поехал в столицу отстаивать интересы своего города.

Суть спора двух городов была в том, через какой из них станет идти российское экспортное зерно. До этого зерно шло речным путем из Ростова-на-Дону в азовские и черноморские порты. Это были огромные деньги в городской бюджет. При появлении железной дороги до Новороссийска она должна была стать основным путем транспортировки российского зерна, а доходы от его транзита оседали бы в Екатеринодаре — столице Кубанской области.

Екатеринодарские парламентарии, узнав о вояже городского головы Ростова-на-Дону, посовещались, решили создать свою комиссию и отправить ее вдогон в Петербург. Задача — уговорить министра не слушать ростовского градоначальника. В конце XIX века политическая жизнь в регионах была куда более бурной.

К тому моменту Екатеринодару был 91 год, Ростову-на-Дону — 135 лет. Статус же у этих городов был совершенно разный. Ростов был основан как казачья таможня «для сбору тарифов и внутренних пошлин с привозимых из Турецкой области и отвозимых из России за границу товаров» — говорилось в указе императрицы.

Екатеринодар закладывали как приграничную крепость для войны с горцами. Первые 70 лет своего существования он и был крепостью. Бизнеса там никакого не было, разве что отхожие промыслы казаков да торговля с дружелюбными горцами.

В Ростове же торговая артель появилась еще в 1755 году, а в 1758 году — первая крупная фирма, «Константинопольская коммерческая компания», которая ввозила в Россию фрукты, греческие вина, бумагу и рис. Вывозила же икру, масло, зерно и веревку, а потом еще и чугун с железом, когда появились плавильные заводы.

Екатеринодар начал приобретать купеческий вид только после окончания Кавказкой войны, когда в1867 году получил гражданский статус. В город массово потянулись предприниматели. Городские власти ходатайствовали в столицу об открытии Госбанка и прокладке железной дороги. Тогда-то в соседнем Ростове-на-Дону и почувствовали конкуренцию.

В Петербурге кипели страсти. Стенограмм этих тайных переговоров не сохранилось, и можно только гадать, какие доводы каждая сторона приводила в министерских кабинетах. Но мы точно знаем, что победила казачья делегация с Кубани. Она вернулась домой с решением: железной дороге быть. Городской голова Ростова-на-Дону свою позицию не смог отстоять. Но, как показала жизнь, все эти подковерные игры уже ничего не значили, в Российской империи началась промышленная революция. Остановить прогресс было невозможно, под него можно было лишь подстроиться.

Запустили железную дорогу до Новороссийска только через пять лет, в 1888 году. За это время изменилось многое — строились фабрики, заводы, начали открываться филиалы иностранных компаний, и уход потока хлебного экспорта из ростовского бюджета не стал катастрофой. Мало того, Ростов-на-Дону настолько хорошо вписался в новые реалии в стране, что в начале XX века стал одним из богатейших городов империи. К 1914 году в нем было больше ста крупных промышленных предприятий, действовали консульства 17 иностранных государств. С началом Первой мировой войны сюда эвакуировался Варшавский университет.

У Екатеринодара успехи были скромнее, там было меньше времени на развитие, первые каменные здания и торговые предприятия появились в нем только во второй половине XIX века. Но промышленная революция и здесь раскрутила свой маховик на полную. К примеру, когда в 1887 году в Ростове-на-Дону запустили конку, в Екатеринодаре еще не было ни одной хорошо мощеной улицы, по которой можно бы было проложить рельсы, поэтому конка в столице Кубани так и не появилась. Но в 1900 году центр города замостили и сразу же запустили электрический трамвай, опередив с этим транспортом Ростов-на-Дону на два года.

И хотя Ростов, в отличие от Екатеринодара, развивался более плавно, к примеру, он уже к середине XIX века по экспорту обогнал портовый Таганрог, цивилизация в оба города приходила с большим опозданием. И в Ростове, и в Екатеринодаре в народе ходили схожие байки про утонувшего в грязи казака с лошадью. В Ростове это был пьяный извозчик, который во время дождя увяз и сгинул в луже вместе с бричкой. В Екатеринодаре байка выглядела совсем гипертрофированной — утонул всадник с пикой, а летом идущая по улице девушка, наколола ногу — из дороги торчал кончик пики.

На рубеже XIX и XX веков в обоих городах появились династии, стоящие во главе местной деловой жизни, а магнаты стали крупнейшими меценатами — так того требовала деловая этика.

Среди мегагигантов в бизнесе в Ростове стоит упомянуть табачную фабрику Асмолова. Про ее владельца можно снимать кино об истории успеха. Василий Асмолов приехал в город с 7 рублями денег, работал погонщиком лошадей, мелким торговцем и постепенно создал свою империю. Папиросы Асмолова курил император. А в 1912 году фабрика стала самым большим по количеству продукции частным предприятием в мире. Она выпускала 112 тыс. пудов табака и 1850 млн папирос в год. Ныне это «Донской табак».

В Екатеринодаре такой бизнес-империей были маслобойни братьев Аведовых. Начав бизнес в Армавире, Иван и Степан Аведовы ставили на технологии, закупали современное оборудование, подводили рельсы к свои предприятиям, чтобы упростить транспортировку товара. К 1913 году они производили 20 процентов подсолнечного масла Российской империи. В советское время маслобойни Аведовых стали краснодарским масложиркомбинатом, а торговая марка подсолнечного масла «Аведовъ» была возрождена уже в постсоветское время.

В Ростове-на-Дону одной из самых замечательных фигур в бизнесе был Елпидифор Парамонов. Он начинал с зерновой торговли, построил свои мельницы и склады, купил угольный рудник, запустил собственное пароходство. Постепенно расширился еще и на пассажирские перевозки. В Париже на промышленной выставке мука Парамонова получила золотую медаль, его прозвали хлебным королем России.

Парамонов председательствовал в двух десятках благотворительных комитетов, открывал школы, больницы, столовые, бани. В своем завещании он писал: «Выдать Ростову-на-Дону 50 тыс. руб. (примерно 300 тыс. долларов по современному курсу — прим авт.) на училища и больницы в размере на каждое из них по усмотрению сыновей моих. Учредить две стипендии при ростовском коммерческом училище, другую при ростовской женской гимназии, для каковой цели внести на каждую стипендию по 4 тыс. руб. (примерно 24 тыс. долларов сегодня. Сумма выглядят чрезмерной, но она соответствует уровню европейских студенческих грантов — прим. авт.)».

Ростовский предприниматель Николай Панин был крупнейшим производителем гвоздей и проволоки на Юге России. Будучи старовером, он стал главным покровителем старообрядцев в регионе. Построил храм и содержал четырехэтажную богадельню.

Табачный магнат Яков Кушнарев спонсировал обучение детей своих рабочих, открывал народные школы и учредил именные стипендии для талантливых учеников. И таких примеров можно приводить десятки.

В Екатеринодаре главным бизнесменом и общественным деятелем той эпохи можно назвать Ивана Дицмана. Его судьба схожа с Парамоновым. Дицман, сын зернового магната, развивал семейный бизнес. Одновременно создал в городе грузовое и пассажирское пароходство. Избравшись городским головой Екатеринодара, Дицман мостил дороги, расширял трамвайную сеть, строил школы. Причем никому даже в голову не приходило обвинить градоначальника в коррупции. Бизнес-этика того времени позволяла разграничивать частное и общественное, мэр города оставался крупным предпринимателем и продолжал вести свои дела, не подключая государственный ресурс.

Когда во время гражданской войны белые взяли Екатеринодар осенью 1918 года, именно Дицмана позвал Деникин налаживать городскую жизнь. После полугода хозяйничанья красных были разграблены все склады, магазины, не работал городской транспорт и водопровод, а главная улица была залита жижей из канализации, которую никто не чинил. Расчет оказался верным, Иван Дицман быстро навел порядок городе, и до отхода белых в 1920 году в Екатеринодаре текла, несмотря на войну, обыденная дореволюционная жизнь.

Династия купцов Богарсуковых в своем особняке по улице Гимназической (сейчас в нем находится музей Фелицына) организовывала рождественские детские балы, куда мог попасть ребенок из любой семьи. Билет на елку к Богарсуковым можно было купить, получить за хорошую учебу, выиграть в лотерею. Посетителей угощали лимонными пирогами. Да и вообще запах лимонных пирогов, разносящийся из этого особняка, стал в начале XX века одним из главных признаков рождества в Екатеринодаре, а балы Богарсуковых были мечтой городской детворы.

Купцы Тарасовы, владелец доходных домов, общественной бани и театра Лихацкий, кирпичный магнат Трахов числились во всех благотворительных комитетах Екатеринодара, выделяя приличные суммы на строительство церквей, школ, проведение благотворительных акций.

Так по-разному и одновременно схоже развивались два крупных торговых казачьих города на Юге России. Ну а потом началась Первая мировая война, начался закат и российского бизнеса, и Российской империи.

Другие материалы читайте в новом выпуске журнала РБК+Юг.