Леонид Попович: РФ может производить 85% вина из южного винограда

— В Краснодарском крае собрали винограда на 38% больше, чем годом ранее. Пожалуйста, прокомментируйте, эти цифры.

— Цифры говорят сами за себя. Во-первых, — это гигантский труд виноградарей края, которые осуществляют посадки и сбор урожая. Во-вторых, год оказался удачным, как для винограда, так и для зерна. Самое главное, чтобы нашим виноградарям теперь удалось весь собранный виноград правильно переработать.

Такого объема не ожидал никто. Кроме того, при больших объемах урожая всегда есть опасения, что качество винограда может оказаться ниже. Этого не произошло. Мы ожидаем в отдельных хозяйствах по-настоящему выдающиеся вина, основной сегмент вина со средней ценой будет также качественным и вкусным.

— Есть ли прогнозы, какой урожай ожидать в других регионах Юга России?

— В целом по стране, по предварительным оценкам, ожидается урожай в районе 750 — 760 тыс. тонн. Полагаю, что, при такой цифре урожая по Краснодарскому краю, мы сможем добиться показателя в 770 тыс. тонн.

На втором месте после Кубани по объему урожая будут виноградари Дагестана, у которых в последнее время фиксируется рост. За счет своего высокого урожая они помогли Краснодарского краю. Поэтому объем переработанного винограда на Кубани будет выше 280 тыс. тонн. В этом году здесь будет достаточно много вина. Возможно, край приблизится к тому, что доля Краснодарского края на рынке будет занимать более 50%. Сейчас край близок к этой цифре и занимает объем на рынке на уровне 45-47% от всего производства.

Неплохие результаты ожидаются и в Крыму, и Севастополе, и Ставрополе, и на Дону. Все говорит о том, что результаты будут выше прошлогодних показателей.

— Насколько своего сырья не хватает виноделам Юга России? Какой объем винограда привозится из других регионов?

— По итогам прошлого года 50% вина, реализованного в России, было произведено из российского винограда, а 50% — из винограда, выращенного на плантациях Европы, Азии, Америки. Это цифра нас беспокоила. Оценка урожая этого года показывает, что мы сможем выйти на 55% долю.

В этой связи перед нами стоят большие задачи. Они описаны в ряде госпрограмм.

Во-первых, за последние годы произошел перелом в сознании российского потребителя. Сейчас во всех ценовых сегментах российское вино представлено достойно.

Во-вторых, другая задача — вернуть долю на рынке и рост самого рынка. Мы все равно остаемся страной, где достаточно много пьют крепкого алкоголя. Один способ исправить это: увеличить потребление вина. Вопрос в том, как это сделать. За последние 10 лет рынок остается достаточно стабильным. Если и наблюдает рост рынка, то на уровне статистической погрешности около 1-2%, которые появляются в один год, в другой — отползают обратно.

— Сколько вина смогут произвести виноделы Краснодарского края, учитывая собственный урожай и виноград, полученный из других южнороссийских регионов?

— Если говорить о тихом вине, то в прошлом году страна произвела 30 млн декалитров вина. Половину, как мы уже сказали, произведет Краснодарский край или даже больше. Я думаю, что регион сможет произвести вина на уровне выше прошлогодних показателей на 10-15%.

Однако, необходимо понимать, что все вино не попадет на рынок в следующем году. Вино становится лучше, когда лежит и созревает. Часть из того, что будет произведено, будет залито в дубовые бочки. Эти вина будут продаваться через год, два, три.

— Как южнороссийские вина будут конкурировать с импортом в будущем году?

— Да, в последние год или два импортеры вздрогнули, но, мне кажется, импортеры уже приспособились и объем ввоза импортных вин будет достаточно большой. Понимаете, мы являемся очень конкурентным рынком и нам предстоит ценовая конкуренция за покупателя. Покупатель сегодня обращает внимание на цены. А снижения у нас не может быть.

За последние 2 года за счет того, что мы отказались от импортного материала и стали производить вина из своего винограда, произошел дефицит винограда, который, в свою очередь, привел к росту цен на виноград, что повлекло за собой рост себестоимости итогового продукта. Сегодня вино получается дороже практически в 2-3 раза, чем 2-3 года назад. Но за счет того, что цена бутылки складывается не только из винограда, то себестоимость итогового продукта поднялась только на 30%.

— Как изменится себестоимость вина и цена на него в 2023 году?

— В следующем году рост цен на вино в пределах 10-15% неминуем. Все будет зависит от того, насколько сработали крупные предприятия.

У нас есть ряд предприятий, в руках которых сконцентрировано большое количество виноградников. А когда у предприятия много плантаций, когда они могут оптимизировать затраты на виноград, то себестоимость винограда получается ниже, чем на средних и мелких территориях. Я думаю, что на таких предприятиях, как «Кубань-Вино», себестоимость продукта выросла на 10-15%, это ниже, чем в целом по рынку. Поэтому в следующем году ожидается некая игра с ценой и мы это увидим.

— Годом ранее министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев сообщал, что площадь виноградников в плодоносящем возрасте в России будет увеличена на 35% к 2030 году. Можно ли сегодня планировать дальнейшее расширение?

— В конечном итоге, все, что говорят министры, это очень красивые цифры, за которые всегда расплачивается только бизнес. Сегодня сложились такие обстоятельства, что бизнесу выгодно вкладываться в посадку виноградников. Есть госпрограмма, есть субсидии, предусмотренные законом.

Мы видим, что целый ряд предприятий стали создавать питомники. Бизнес в течение ближайших нескольких лет будет увеличивать посадки виноградников. Самое главное, чтобы эти условия сохранились. Но, как это будет, я не могу прогнозировать. У меня есть надежда, что, с учетом такого большого интереса государства, цифры, которые назвал министр, будут каким-то образом достигнуты.

— Поправки в закон о виноградарстве и виноделии, инициированные на Кубани, были отклонены Госдумой. Тем не менее, президент в начале ноября сказал, что федеральные власти ждут предложений от отрасли и готовы вносить коррективы в документ. Какие перспективы у данного закона?

— Еще в момент принятия закона, было очень много предложений по внесению в него изменений. Но для того, чтобы не затягивать принятие НПА, документ был принят в том виде, в который был внесен. Те поправки, которые были необходимы, они зависли. Как они будут проходить, я не знаю. Если судить из опыта, прошедшего со времени принятия закона (а уже прошло два года), то поправки в него проходят очень трудно. Сейчас Госдума занята немного другим законотворчеством. Им сейчас не до народного хозяйства. Она рассматривает более серьезные законы, поэтому когда и как эти поправки будут приняты, прогнозов нет.

— В Госдуме считают, что ярмарки в ближайшей перспективе станут альтернативным способом продвижения продукта и увеличения потребительского спроса. Что вы об этом думаете?

— Ярмарки — это замечательно, но, на мой взгляд, — это только маркетинг. Говорить о том, что ярмарки увеличат потребление, — нельзя. Этого не будет. Продавать больше тех объемов, которые производятся, мы не сможем. Я скорее вижу роль ярмарок в том, что это будет серьезная пропаганда. С этой точки зрения, во всех городах миллионниках минимум 1-2 раза в год должны проходить такие мероприятия. Если мы добьемся этого, то получим серьезную поддержку в продвижении.

— В 2020 году винодельням Кубани удалось презентовать свои вина в Хельсинки. Известно, что для России это было «окно» на европейский рынок. Что с перспективами участия российских вин в международных ярмарках? Рассматривается ли в качестве альтернативы азиатское направление?

— С моей точки зрения, у нас задача стоит прежде всего в том, чтобы обеспечить россиян своим вином. Экспорт всегда был, есть и будет еще очень долгие годы лишь показателем маркетинга. Никакого большого финансового влияния на производство и продажи экспорт оказывать не будет. Это небольшая имиджевая составляющая. Она настолько мала с точки зрения экономики, что о ней можно даже не говорить.

— Повысилась ли лояльность рестораторов к российским винам? Как изменилось качество вина за последние 2-3 года?

— Ресторанам деться некуда. Россиянам все больше нравится российские вина. Их спрашивают. Сейчас очень многие, если не большинство ресторанов, ввели в свои винные карты продукцию из России. Это то, что сегодня, по крайней мере, становится модным.

Если говорить об объеме, то в ресторанах продается небольшая доля в 4-5%. Наша основная реализация — это магазины. Рестораны — это такая же пропаганда, агитация и продвижение продукта.

— С какими проблемами столкнулась отрасль в 2022 году? Какие задачи предстоит решить виноделам в следующем году?

— Во-первых, сегодня все еще очень многие называют вино алкогольной продукций. С моей точки зрения алкоголь — это водка, а вино — это продукт для получения удовольствия. Когда происходит такая путаница, то это никак не способствует пропаганде продукта.

Во-вторых, под конец этого года оказалось, что мощностей емкостного парка стало ужасно не хватать. Некоторое время назад расчет и регламентация мощностей для винограда были введены в законодательные рамки. С моей точки зрения там есть цифры, которые сегодня препятствуют развитию емкостного хозяйства предприятия. Правда виноделы все равно обходят эти правила, но такое препятствие существует.

С другой стороны, сегодня мы делаем емкости из нержавеющей стали. Это дорого. Сегодня инвесторам одновременно надо вкладываться в виноградники, что тоже достаточно дорого, и развивать свое емкостное хозяйство.

Недостаток денег — это тоже препятствие. Кредиты банка достаточно дорогие. Ставки запредельны. Субсидии помогают лишь частично.

Третья сложность — это техника для виноградарства и виноделия. Так случилось, что небольшой объем винограда и вина, производимого в России, не позволял производить большое количество этой техники. В то же время, итальянские, французские, испанские производители могли уменьшать себестоимость и поэтому мы использовали импортную технику. Сейчас предпринимаются попытки для того, чтобы технику и запчасти к ней делать в России. Но это очень серьезная проблема, она требует времени, денег и будет решаться в течение ни одного года.